Режиссер Тереза Дурова: «Слово «обязан» я никому не делегирую, кроме себя»
Московские театры с соблюдением ряда ограничений возвращаются к репетициям в залах — 22 июня впервые после трех месяцев изоляции вместе соберется труппа «Театриума Терезы Дуровой». В эксклюзивном интервью Федеральному агентству новостей художественный руководитель и режиссер театра рассказала о том, как можно творчески использовать изоляцию, как относится к рассадке шахматкой и почему не настаивает на скорейшем открытии.
— Тереза Ганнибаловна, в какой момент вас настигли режим изоляции и все сопутствующие ограничения?
— Нас закрыли три месяца назад, причем довольно резко: сегодня полный зал, а завтра мы уже не играем. Думаю, у всех театров это случилось именно так, нас ни о чем не предупреждали за неделю.
— Вы смогли рассчитаться со зрителями за билеты?
— Мы вернули огромную сумму денег, ведь обычно мы, как, например, театр «Геликон», продаем билеты на весь сезон. У нас распланирован репертуар на год: мы точно знаем, с чего начинаем играть, когда премьеры и чем закончим сезон. Так что мы полностью рассчитались со зрителем.
— Вы сразу поняли, что делать дальше, как работать в новых условиях?
— План действий был придуман в день объявления «войны». Стало понятно, что мы должны уходить в Интернет. Тем более что к такому формату мы, по сути, оказались готовы. У нас есть команда, которая умеет снимать, монтировать, работать со звуком, писать тексты; есть режиссерская группа, камеры, навык работы. Знаете, для большого театра (а мы все-таки «тысячник») не владеть этим инструментом сегодня было бы странно. За те три-четыре дня, пока еще окончательно театры не закрылись, мы отсняли огромное количество материала и таким образом почти на два месяца обеспечили выход в эфир театра три раза в день. (Так, за время изоляции «Театриум на Серпуховке Терезы Дуровой» показал 9 спектаклей, 12 музыкальных номеров, 46 сказок, 30 мастер-классов, 10 интервью с музыкантами и режиссерами, театральные этюды, номера к 9 Мая, Дню театра, Дню защиты детей, Дню медика.
— Да, по вашей активности в онлайн было ощущение, будто вы вообще не переставали работать. Но по сравнению с обычной деятельностью вы все равно серьезно сбавили обороты?
— Да, но эта пауза лично мне на пользу. Я в этот период самоизоляции сделала огромное количество открытий. У меня появилось множество «знакомств» в интернет-пространстве — пусть и односторонних. Я познакомилась с новыми интересными людьми. Раньше у меня не было возможности сесть с ручкой и бумагой и детально конспектировать, скажем, лекции Паолы Волковой во ВГИКе. Или потрясающего философа Александра Пятигорского — это же просто кайф. Я почувствовала себя студенткой первого курса, которая перемещается с лекций по философии МГУ во ВГИК.
— Ваши артисты тоже так плодотворно проводят время в изоляции? Или кто-то, пользуясь случаем, ушел в творческий отпуск?
— Настоящих буйных мало, даже у нас. Кто-то любит новое, кто-то хочет работать в новых обстоятельствах, кто-то не любит и не хочет. Кто-то выключается, как тумблер. Выключился, и все — завис где-то. Ну и что ж, может, отдохнет хорошо. Мне даже интересно наблюдать за людьми в этой ситуации. Смотришь, замечаешь: а этот что будет делать? Ага, понятно. А этот? О, я не ожидала. Я увидела палитру поведения собственной труппы.
— С кем вы обменивались новым «изоляционным опытом», кто из коллег оказался таким же активным?
— Мы предложили эксклюзивный проект — огромный флешмоб с театрами — «#ПарадХитов». Сейчас в нем участвует около 30 театров, все это время каждый из них перенимал эстафету у предыдущего и выходил в Instagram со своим роликом. Актеры пели, показывали фрагменты из своих спектаклей — просто фантастика! И так нас объединила общая беда. Мы, конечно, могли сидеть и страдать или просто бездействовать, как некоторые — их было не видно и не слышно. Но перед нами не стоял вопрос «Быть или не быть…?». Однозначно — быть, тем более честно могу сказать: я вообще не вижу в происходящем такой уж страшной катастрофы.
— Это связано с тем, что «Театриум» — государственный театр и город вам помогает?
— Конечно, московские государственные театры в данном случае находятся в идеальном положении. У нас все сотрудники с зарплатами, нам лишь сказано: «Не работайте, подождите пока». Поэтому я не понимаю разговоров типа «когда этот кошмар кончится?». Для меня кошмар
— Многие предприниматели с вашей «лестницей кошмара» не согласятся – по их представлениям, они уже достаточно высоко.
— Знаете, я думаю, что нашему народу надо немного перестроить мозги на манер, например, китайских.
— Вы сейчас о дисциплинированности и послушании?
— Нет, о способности смотреть на несколько шагов вперед. Каждый, получая зарплату, 30% откладывает себе в «кубышку». Потому что завтра с тобой, твоими родными может случиться все что угодно и на пенсию надеяться не приходится. А уж если ты частный предприниматель, ты тем более должен иметь минимальный запас, чтобы пережить хотя бы первое время и расплачиваться со своими сотрудниками. Меня этому никто никогда не учил, но, когда мы продаем билеты на год вперед, у нас всегда лежит про запас некая сумма, мы никогда не «съедаем» деньги полностью. Это наша азбука: всегда иметь НЗ, который в случае чего можно вернуть людям за билеты. Вопрос: что с азбукой бизнеса в России? Что точно о себе знаю: я всегда думаю, как выкарабкаться самостоятельно. Не думаю, что государство мне обязано: я ему благодарна за то, что оно делает для театра, но у меня нет ощущения, будто мне
— И тем не менее: поддержка государства в период пандемии значит, что российскими театрами дорожат?
— Я нахожусь в настороженности. Я не знаю, как долго это будет продолжаться — и пандемия, и поддержка. Если карантин затянется, театры могут не открыть до февраля. Я говорю не только о Москве, но и о мировом театральном деле. Будем держаться до последнего. Нас сейчас не пугают ни шахматная рассадка, ни рассадка семьями, квадратиками или кружочками. Мы умеем работать на улице, в детских садах, в малых залах и даже в бассейне у себя перед театром. Главное не то, «выпустят» нас или нет, а сознание того, что мы не навредим.
Сейчас нам разрешили приходить в театр с большим количеством «но». Вместе с художественными руководителями других театров мы написали инструкции и пожелания по порядку возобновления репетиций, представили их в Департамент культуры Москвы
— Как выглядит эта схема по возобновлению работы театров?
— Выходит не вся труппа, а только половина. Приходить на репетиции будут по 10 человек, в масках и перчатках проходить через тепловизор, потом по определенным коридорам, чтобы не сталкиваться с администрацией, с работниками других подразделений. Будут закрыты курилки, а гримерные рассчитаны на двух человек. Команда станет репетировать то, что можно отработать без контакта, — сценическое движение, вокал и так далее. Часть труппы пришла, отработала и ушла. Дальше мы дезинфицируем репетиционные помещения, проветриваем их, и только после этого заходит следующая группа артистов. В этот период в театре, увы, не будет наших родственников и друзей, хотя мы привыкли, что «Театриум» — большой гостеприимный дом. Но пока этот дом гостей не принимает.
Конечно, все артисты должны иметь на руках анализы. У кого есть иммунитет, тех мы не боимся, у кого нет, те раз в две недели при участии театра будут сдавать тесты. При этом каждый человек имеет право сказать: «Я пас». Пока у нас не продан хотя бы один билет, никто из руководителей театров не станет настаивать на том, чтобы актеры полноценно вернулись на работу.
— Какие у вас были планы на гастроли, многое ли отменилось?
— Да, у нас отменилось несколько показов спектаклей в Германии, не сложилась очень интересная работа с фестивалем в Канаде, не случились гастроли по России. Остановился наш международный фестиваль спектаклей для детей «Гаврош» — его не будет впервые за 14 лет. В этом году к нам должен был приехать Южнокорейский театр. Так что «Гаврош» мы перенесли на будущий год. Но наши спектакли гастролируют в онлайне: мы подписали контракты с командой, которая этим занимается и отправляет их по интернет-пространству России. Эти спектакли прекрасно отсняты, они в хорошем качестве — мы заранее об этом позаботились.
— Какая у вас была обратная связь от зрителей за это время?
— Мы посчитали, что за это время наши работы в онлайне посмотрело около 3 млн зрителей.
— Как это сравнить с «живой» аудиторией?
— У нас есть своя статистика: за один месяц мы принимали в театре 20–25 тысяч зрителей. В онлайне — миллионы.
— Многие артисты, инструкторы, преподаватели говорят о таком же эффекте и о соблазне частично остаться в Интернете.
— Это все отлично, но надо меру знать. Когда я смотрю лекции Паолы Волковой или Татьяны Черниговской, я жалею, что не нахожусь прямо там, не могу задать вопрос, человек не видит меня… Контакт очень важен, особенно в театре. Театр на сегодняшний день остается единственным пространством с живым контактом, где человек разговаривает с человеком. Где нет экрана между нами, где у вас в руках нет кнопки. Единственное место, где происходит обмен энергиями.
Музеи перешли в мультимедийный формат. В библиотеках уже сложно найти такого библиотекаря, который на ваш запрос скажет: «Да ты еще вот это не читал. Дай-ка я твой формуляр посмотрю». Так что театр — единственная платформа осознанного выбора контакта человека с человеком на уровне искусства. Больше такой нет. А в остальном — экран, кнопка, дальше тишина. Мне кажется, многие люди в государственных структурах не до конца осознают эту важнейшую роль театра, особенно сегодня. Как можно театрами не дорожить? Как можно не ставить их в приоритет на государственном уровне?