Мир загоняют в цифровую реальность искусственного счастья
Еще несколько месяцев назад, рассуждая о цифровой трансформации, специалисты чаще говорили о ней в будущем времени, причем дискуссии на эту тему носили преимущественно визионерский характер. Внезапно разразившаяся пандемия COVID-19 продемонстрировала, что интеграция цифровых технологий во все сферы жизни идет прямо сейчас и ход ее стремителен.
Участники международной научно-практической конференции «Стремительная цифровая трансформация: угрозы и возможности», организованной в онлайн-режиме Российским центром науки и культуры в Кишиневе и Институтом социально-политических исследований и регионального развития (Тирасполь), обсудили, какие вызовы и угрозы принесла новая реальность.
Доцент Южного федерального университета, кандидат философских наук, президент Science Horizons Foundation (Ростов-на-Дону) Сергей Баженов не видит в развитии событий с внедрением цифровых технологий ничего хорошего. По его мнению, через 10 лет будет «другое общество, с совершенно другими людьми – это можно постараться как-то сгладить, но избежать нельзя».
«Мы видим, как меняется мир: наша жизнь за год-два переменилась так сильно, что мы раньше себе и представить не могли. Практически в каждой стране идет глобальный процесс трансформации в области технологий. Технологии ускоряются, государства начинают фокусироваться на своих гражданах, начинают создавать для них своего рода интеллектуальные пространства по типу системы «умный дом» – «умный город», «умная страна», «умный мир». Если государство сможет собирать данные с граждан и в процессе обработки этих данных понимать, чего человек хочет, и влиять на него, появится возможность создания «цифрового счастья». Но счастье это будет искусственным – нас будут объединять в группы, в которые государство посчитает нужным, будут формировать поведенческие паттерны, влиять на нашу социальную жизнь», – говорит Баженов.
Он отмечает, что зарождается масса новых технологических тенденций, новые социальные феномены – контрафактная реальность, цифровые двойники, цифровое отчуждение, идет работа над технологией подключения человеческого мозга к компьютерной системе. Угрозу эксперт видит в технологиях, которые позволяют быстро собрать, быстро проанализировать и быстро продать или как-то еще использовать данные о человеке, цифровые профили, – это Facebook, Amazon, Google, Apple.
Советник МИЭМ НИУ ВШЭ (Москва) Василий Буров говорит, что если «Цукерберга или Google общество так или иначе может регулировать, то государства – и старые устоявшиеся демократии, и страны с менее демократическими традициями – регулировать сложнее».
«В той же России это большая проблема. Есть явные опасности: например, выдали себя за меня, манипулируют моим мнением, заставляют покупать то, что мне не надо, бывают и более серьезные противоправные действия. Сейчас реально никаких персональных данных, которые бы до конца принадлежали нам, у нас не осталось. Все про нас везде собрано», – констатировал эксперт.
Рассуждая о балансе контроля и приватности в цифровом пространстве в свете пандемии COVID-19, Буров отметил, что люди в условиях чрезвычайной ситуации оказались готовы отказаться от существенной части своих прав, – даже тех в странах, где защита прав личности является базовой ценностью для общества.
«В каких-то странах это произошло более или менее логичным путем, например, в Японии, Корее. В этих странах права и свободы личности крайне важны, но интерпретируются совсем не так, как в европейском обществе, поэтому история с делегированием своих данных там совершенно нормальная, там общество привыкло жить с этим.
Есть Китай, где тоталитаризм и слежка существуют на базе определенных культурных паттернов. Мы этой ситуации в большей степени европейцы. В РФ заметный сдвиг в изменении доверия власти связан, в том числе с тем, как был осуществлен сбор данных, – отличилась здесь Москва, которая наиболее жестко это внедряет и при этом с наименьшим качеством.
В отсутствии в России механизмов общественного контроля за поведением государственных органов – это, безусловно, предмет для волнения. Но в общем и целом есть тенденция у федеральной власти к тому, чтобы хотя бы часть нашей прайвеси соблюдать. Это пример России. Похожие кейсы, возможно, не такие грубые, как в Москве, с большей степенью общественного контроля, мы видим в Европе, Азии, по всему миру», – говорит эксперт.
Тот факт, что весь мир был загнан «в эту реальность в достаточно плохом ее виде» и пожил ней, усилит общественную дискуссию о сохранении приватности в цифровом пространстве и подтолкнет к политическим сдвигам, которые уже происходят, в частности, Германии, прогнозирует представитель НИИ ВШЭ.
Приднестровье как непризнанное государственное образование представляет интерес для ученых и экспертов с точки зрения регулирования цифровых отношений. О том, как обстоят здесь дела в этой сфере, рассказал заместитель директора Институтом социально-политических исследований и регионального развития Андрей Моспанов.
Он отметил, что в республике совсем недавно, 26 марта указом президента была утверждена «Доктрина информационной безопасности ПМР на 2020-2026 годы», которая во многом повторяет структуру аналогичного российского документа, принятого в 2016 году.
В доктрине заявлено, что значение информационной безопасности сейчас многократно возрастает и выделяются направления, для которых она будет приоритетом: оборона, государственная и общественная безопасность, экономика, суверенитет республики в информационной сфере.
«Раздел с описанием угроз в приднестровском документе шире, чем в российском, и это неудивительно: республика находится в окружении не самых дружественных стран – Молдовы и Украины, – отметил эксперт. – Основные угрозы – это техническая разведка со стороны иностранных спецслужб, информационно-психологическое воздействие на ситуацию в ПМР, возрастающий риск преступлений, связанных с неприкосновенностью частной жизни.
Согласно доктрине, большой ущерб наносится Приднестровью дезинформацией, распространением недостоверной, предвзятой информацией о республике. Например, недавний пример – выступление украинского политолога Виктора Небоженко о том, что если Россия начнет наступление на Украину, то в ответ Киеву надо оккупировать Приднестровье, где якобы пророссийский военный режим. Предвзятая информация, информационно-психологическое нагнетание ситуации вокруг Приднестровье – это то, с чем Приднестровье живет последние лет двадцать».
В доктрине также отмечается, что в Приднестровье недостаточно эффективно ведутся исследования, направленные на создание перспективных информационны�� технологий, невысока осведомленность населения в том, что касается обеспечения личной информационной безопасности. Одной из самых важных задач для Приднестровья названо обеспечение информационной безопасности в сфере экономики и финансов.
«Та информация, которая циркулирует в органах власти, недостаточно защищена. Пандемия подтолкнула к введению электронного документооборота, который идет ускоренными темпами», – сообщил Моспанов.
Он считает, что в Приднестровье ближайшие 10 лет могут сильно изменить систему госуправления, потребовать нестандартных решений в этой сфере.
Эксперт Василий Буров считает, что у маленьких государств, таких как Приднестровье, есть возможность лучше регулировать внедрение различных информационных технологий, «по крайней мере, в тех областях, где они жестко не завязаны на внешней инфраструктуре». Он напомнил пример Эстонии, одной из самых передовых стран в сфере цифровых общественных услуг.
«Это небогатое государство, перестраивая систему госуправления, понимало, что информационные технологии рано или поздно разовьются до состояния, когда они будут активно применяться, и что использовать их – это единственный способ быть нормальной демократической страной и при этом вписаться в свой бюджет», – сказал Буров.
Директор Института социально-политических исследований и регионального развития Игорь Шорников отметил, что с внедрением информационных технологий повышается эффективность ведения бизнеса. Те его отрасли, которые прошли цифровую трансформацию, в период пандемии даже переживают подъем. При этом эксперт опасается, что технологии со временем заменят людей, и те, кому не найдется места в новом цифровом мире, потеряют работу.
Доктор экономических наук, профессор Молдавской экономической академии Сергей Охрименко также полагает, что автоматизация и четвертая промышленная революция приведут к тому, что работы лишатся сотни миллионов людей в сфере производства, разработки, проектирования и т.д.
Кроме того, говорит ученый, технологии развиваются настолько быстро, что в некоторых случаях превращаются в угрозу. К примеру, искусственный интеллект, который первоначально призван был решать огромные задачи в медицине, транспорте и т.д., а теперь элементы искусственного интеллекта, встроенные в боевые машины, меняют весь ландшафт военных действий.
Охрименко утверждает, что большой масштаб может приобрести теневая цифровая экономика: по некоторым статистическим данным, теневые информационные процессы опережают по показателям такую теневую деятельность, как проституция, догоняют нелегальную торговлю оружием.
Василий Буров, комментируя проблему, напомнил, что человечество не в первый раз переживает технологическую революцию, и «все не так просто с исчезновением рабочих мест».
«Для того чтобы появился робот, который будет что-то делать, его надо произвести, обслуживать, писать программное обеспечение и т.д. Здесь занято довольно много людей. Автоматизация бизнес-процессов предприятий просто привела к перераспределению рабочей силы с этих предприятий к их провайдерам, обеспечивающим эту автоматизацию.
Кроме того, есть отрасли, где, наоборот, резко повышается спрос на людей в сферах, которые сейчас кажутся нам непрестижными. Это контактные профессии: специалисты по уходу за пожилыми, массажисты, официанты. Кафе без официантов открывались, но не прижились нигде в мире – в такие заведения не очень хочется ходить. При роботизации спрос на контактность остается. Роботы в первую очередь вымывают не производительный труд, а труд менеджеров и чиновников среднего звена – тем, кто «вверху», и тем, кто «внизу», роботы не грозят», – резюмировал эксперт.