Эпизоды для своих комедий Гайдай подсмотрел на войне
Режиссера Леонида Гайдая война застала в тот момент, когда он только получил аттестат об окончании школы. А на следующий год, в феврале 1942-го, молодой человек был призван в армию. На фронте Гайдай воевал несколько месяцев, затем – ранение, череда госпиталей и операций.
Объезжал лошадей для фронта
– Лёня не любил много рассказывать о войне, говорил, что те, кто там не был, все равно не поймут, что на фронте пережили люди, – делится с «Собеседником» вдова режиссера Нина Гребешкова. – Зато после фронта в нем появилась уверенность, что после таких страшных жертв нужно дать людям радость. Что он и делал всю жизнь. Как ни странно это прозвучит, но именно эта чудовищная война сделала из него мастера комедии.
О начале войны 18-летний Лёня узнал в Иркутске, где тогда проживал с родителями. Сам Гайдай позже вспоминал: «Это было в 17 часов по иркутскому времени. Как раз в это время я с папой сажал тополя перед домом. Почему-то в это время нам (я имею в виду нашей школе) было очень весело, каждый хотел быстрее попасть в армию, отправиться на фронт воевать с фашистами. Многих постепенно призывали. Я, зная, что обязательно буду призван, в сентябре 1941 года поступил на работу в Иркутский областной драматический театр рабочим сцены... Вскоре в Иркутск был эвакуирован московский Театр сатиры, а иркутский театр уехал работать в Черемхово. Я был оставлен в Театре сатиры. Работал – ставил декорации, открывал и закрывал занавес... Почти все спектакли выучил наизусть... 7 февраля 1942 года наконец был призван в армию. Запомнился эпизод: нас уже погрузили в теплушки, вечер, и вдруг я слышу: "Лёня!" Выглянул и увидел маму с узелочком. Как она меня нашла – уму непостижимо... Принесла свежеиспеченных пирожков...»
Война для Гайдая закончилась
в 1943-м – после ранения
Призывников привезли в Забайкальский край на станцию Ага. Юнцов каждый день отправляли за 15 километров вглубь леса рубить деревья, таскать бревна, а затем строить конюшни. Вскоре из Монголии пригнали табун лошадей. В кратчайший срок Гайдай окончил полковое училище, получил звание сержанта и был назначен командиром отделения.
«Задача наша была такая: из диких лошадок сделать более или менее послушных, – вспоминал Леонид Иович. – Ловили их арканом (особенно это удавалось бурятам, которые были в нашей части), приучали к недоуздку, потом к узде, затем к седлу, объезжали. Бывало, мы садились на этих монгольских лошадок, ноги наши на земле, а лошадки из-под нас выходят. Они ведь низкорослые».
Кстати, об этом режиссер вспомнит, когда будет снимать фильм «Кавказская пленница», где посадит Шурика на небольшого ослика.
Забавная сцена проезда Шурика на ослике
«родом» из 1942-го
«После этого прирученных лошадей отправляли на фронт, – продолжал Гайдай. – А с ними уезжал кто-либо из нашей части. Я был на хорошем счету. Начальству нравилось, как я "поставленным голосом" подавал команды. Бывало, устраивался такой спектакль. В выходной день, когда все отдыхали в казарме (а казарма была огромная – вмещала два эскадрона, целый дивизион), а я был дежурным по дивизиону, мне один из дневальных сообщал, что идет командир полка. Я специально уходил подальше от входных дверей и ждал. Вскоре раздавался крик дневального: "Дежурный, к выходу!" Я, придерживая шашку (ее полагалось носить только дежурному), стремглав бросался к выходу. Увидев командира, я на всю казарму орал: "Дивизион! Встать! Смирно!" Грохот встающих и тишина. Строевым подхожу к командиру и четко докладываю. Командир полка не торопится давать команду "Вольно!", медленно идет по проходу, образованному двухэтажными нарами, вглядывается в стоящих по стойке смирно красноармейцев. Я, держа руку под козырек, сопровождаю его. Тишина. Только наши шаги. Пройдет командир этак метров 30, а потом скажет мне тихо: "Вольно". Тут я благим матом (хотя тишина) орал: "Вольно-о-о!" Снова шум, говор. Начальству это нравилось».
В июне 1942 года Леонид Гайдай был посажен на гауптвахту на десять суток. За то, что ночью вместо дежурства отправился спать в чужой эскадрон. А ночью случилось неожиданное: выпал снег. В июне! Нужно было дать команду накрывать лошадей попонами. Появился командир полка, стали искать Гайдая и нашли в чужом эскадроне.
Предлагали ампутировать ногу
Вскоре начинающих бойцов отправили в Череповец, где шло формирование дивизии. Там произошел эпизод, который потом режиссер вставит в фильм «Операция "Ы" и другие приключения Шурика» (новелла «Напарник»).
Когда военком начал распределение, то спросил: «Кто в артиллерию?» «Я!» – закричал Гайдай, которому не терпелось оказаться уже на фронте. «Кто в кавалерию?» – «Я!» – «Во флот?» – «Я!» – «В разведку?» – «Я!» – «Да подождите вы, Гайдай! Дайте огласить весь список». В результате его определили в разведку.
В «оригинале» на месте милиционера был военком,
а вместо хулигана – сам Гайдай.
«Я!» – отвечал он на все вопросы,
желая поскорее попасть на фронт
– Он тогда смог обмануть военкома, – смеется Гребешкова. – На вопрос «Кто знает немецкий?» тут же вышел из строя. А знал-то он по-немецки всего одно стихотворение. Вот его и начал декламировать. Ему поверили, и так он стал разведчиком. Даже не знаю, как он такой худой таскал на себе языков, но таскал.
Гайдай был зачислен во взвод пешей разведки рядовым
1263-го стрелкового полка 381-й стрелковой дивизии. Был короткий период учебы в лагере под Можайском, а потом – Калининский фронт. В декабре 1942 года Леонида Иовича наградили медалью «За боевые заслуги». Как указано в документах: «В боях за деревню Енкино 14 декабря 1942 года сержант Гайдай забросал гранатами огневую точку противника, уничтожил 3-х немцев и участвовал в захвате пленных».
Война для него закончилась в марте 1943 года: в Псковской области Гайдай был тяжело ранен.
– Он рассказывал: «Иду, тяжело невозможно! Только я переложил языка на другого (их там пять человек было), иду последний. Все уже прошли, а я иду, еле ноги волочу. И смотрю: проволочка какая-то. Я эту проволочку – раз!» Мина. На мине подорвался. И у него до конца жизни был свищ, из которого выходили осколки. Я говорю: «Лёнь, ну поехали к хорошему доктору». Он отмахивался: «Не волнуйся, я умру на своих ногах».
Леонид Иович побывал в госпиталях разных городов: Великие Луки, Калинин, Иваново, пережил пять многочасовых хирургических операций. Поначалу правую ногу хотели ампутировать, но Гайдай категорически отказывался. Он уже тогда твердо решил стать артистом, говорил: «Одноногих актеров не бывает!»
Будучи больным, все равно не забывал о своей мечте: в госпиталях из числа пациентов и врачей организовывал труппы, ставил с ними спектакли и концерты. Почти год провел Гайдай в разных больничных стенах. Ногу ему спасли, но в январе 1944 года признали инвалидом второй группы и комиссовали. В родной Иркутск он прибыл на костылях. Потом научился ходить с тростью.
В Иркутске Гайдай окончил театральную студию при местном драмтеатре, некоторое время играл на его сцене, а в 1949 году приехал в Москву. Правда, на актерское отделение ВГИКа его не взяли, но предложили поучиться на режиссерском. До конца жизни он ходил с тростью и с осколками мины в ноге. Никто не догадывался, сколько ему это приносило боли, но Гайдай терпел, никогда не пользовался льготами, которые ему были положены как инвалиду войны, и смешил людей своими фильмами.
Читайте также:
* * *
Материал вышел в издании «Собеседник» №23-2020 под заголовком «Эпизоды для своих комедий Гайдай подсмотрел на войне».