Блог Вадима Фельдмана: Кошка и генерал (часть II)

Лица немецкой литературы. Нино Харатишвили. Часть Вторая (часть первая тут). Продолжаем беседу с Maya Miller.

– А что с предрассудками?

Видите ли, человек, который толком не знает истории России, и рассуждает о ней с немецкой позиции, он ведь имеет право на «клюкву». Если немцу кажется, что все русские - истерики по Достоевскому, что с ним сделать? Так его воспитали слависты-русисты. И мы ведь очень плохо понимаем иностранцев, и в русской литературе про них написано всякой ерунды больше, чем нужно. Я уже упоминал Штольца, а есть ведь еще пушкинский Герман, с которого фильм «Немцу смерть» можно снимать.

Вот пример. В романе описываются события девяностых годов в России. И нет ни одного просвета в «ельцинском мраке». Хорошо, пишет грузинка. Хорошо, просвета в Грузии действительно не было до Саакашвили. Но ты-же писатель. От тебя же требуется некий плюрализм, всеохватность. Ты даже не философ, чтобы подминать под себя мироздание – твоя задача намного благороднее: сделать из потребителя литературы философа.

– Но девяностые в России действительно были не сахаром...

Да, в девяностые было трудно. Но этим словом жизнь той страны не исчерпывалась: в ней был подвиг Героев Белого Дома, в ней был Ельцин на танке, в ней была победа над коммунистами, правильная экономическая политика, прекращение репрессий, попытка повернуться к миру лицом… Это было прекрасно, а вовсе не только мрачно.

Образ же России в романе настолько банален, настолько канонизирован, что эти строки мог написать сам Сурков. Все плохо, Ельцин - алкоголик, серость и беспробудность, воровство и коррупция. Мама мия!
Но ведь девяностые это время надежд, свобода искусств, свобода слова, свобода поиска, первые шаги русской демократии. И автор этого в упор не видит!

Не герои, а автор. У героев вообще нет никаких политических соображений. Они предельно банализированы, опрощены. Я называю подобные аберрации в восприятии “бегством автора от интеллекта”, такой вариант хайпануть за счет тотального упрощения мира. Во вселенной Нино Харатишвили люди не думают ни о политике, ни о философии, ни о музыке - чистейшие потребители, только у некоторых из них есть деньги на венецианский палаццо. Ну, и грузины хорошо готовят, конечно.

– Плоские фигуры, да?

Орлов воровал, и все. Стал олигархом и все. Он не интересуется ничем, кроме искусства, и в его олигархический кругозор ни разу не попали политика или общественная жизнь. У него, бедного, и контактов-то нет никаких. В серости родился, в серости умер.

Кошка (главная героиня Романа, по имени Сисилия, профессиональная актриса, как две капли воды похожая на Нуру) – человек без немецких друзей, без одноклассников, без прошлого, без домашних животных. У нее только сестра-бунтарь и полное отсутствие любой эмпатии. Все. Она актриса, но мы толком не знаем, что и где она играет, как пришла к выбору профессии и какие у нее эстетические предпочтения.
Бендер (заглавный герой, немецкий писатель-разоблачитель, мечтающий написать про Орлова бестселлер) – депрессивный фанат своей идеи. И все. Шапиро (правая рука Орлова) – мрачный охранник, и все. Петрушов (главный отрицательный герой, интриган и садист) – гад, и все. Честно говоря, с такой плоскостопной характеристикой образов сталкивался в последний раз только у Проханова.

Я не прошу писать про “ура девяностые”, хотя сам на этой позиции. Но увидеть в России девяностых только чеченскую войну — все равно, что не понять и не увидеть ничего. Рисовать самую яркую сторону жизни героя до степени тошноты от этой яркости не признак качественной литературы.

Второй предрассудок — характер русских. Тут все классически. У нас олигарх, зацикленный на своем величии и упускающий дочь (она кончает с собой потому, что Орлов убил Нуру, не может пережить крушения образа отца-героя), у нас его жена, Евгения которая старается забеременеть, а больше о ней ничего не известно.

Дочь олигарха – истеричка, не способная пережить того, что не знает правды, но и не способная правду добыть.

Ее мать (не путать с женой олигарха) – истеричка, не умеющая строить семью, потому рано погибающая в автокатастрофе с любовником.

Писатель Бендер (немец) – истерик, потому что как легко впадает в депрессии, так легко из них и выходит, выходит, в частности, через секс с полузнакомой девушкой, почти случайно подвернувшейся ему в Марокко. Ради того, чтобы написать книгу про Орлова, готов сыграть с ним в русскую рулетку. Замечательный тип.

– А главная героиня, Кошка? Она ведь пытается их всех урезонить...

– Истерик и Кошка. Ее просят сняться в видео за 42 000 евро и удалиться, так нет, она - профессиональная актриса, сходит с ума и проживает в реальности жизнь изнасилованной чеченской девушки, чтобы.... А кто ее знает, для чего. В процессе погружения в роль она чуть не толкает под машину одного человека, о котором ничего не знает, пугает до смерти другого человека, о котором ничего не знает, и спит с третьим человеком, о котором мало что знает, с Бендером. При этом она влюблена еще в четвертого – о котором толком ничего не знаем мы.

Все русские настолько истерики, что даже Шапиро, спокойный как израильский танк хладнокровный убийца, зэк и профессиональный телохранитель генерала ведет себя так, словно он, как минимум, аббат Фариа.

Ну, и, наконец, компашка, которая убила чеченку Нуру.

У нас Петрушов – наркоман и садист.

У нас Зайка – просто заика и потенциальный насильник.

У нас Шуев – истерик и псевдопатриот, солдафон, избивающий своего сына за чтение учебника истории.

И Алеша Орлов (не путать с олигархом Орловым) – парень пускает себе пулю в голову, понимая, что не может остановить изнасилование Нуры, но, внимание, как это не может? У него в руках есть пистолет! У него есть опция угрожать собравшимся разоблачением! У него есть последний вариант быть застреленным, но спасти при этом девушку, убив, например, или ранив Петрушова. Там масса развилок, он выбирает самую роковую-сороковую. В покере это называют стрит.

– Еще была миграционная история?

О, просто перл. Но читателю надо пояснить, как видят русские мигранты немцев.

Я думаю, что чем более образован мигрант, тем острее у него ложное чувство унижения, при котором просьба поработать воспринимается как отказ в признании диплома, то есть с набыченной агрессией.
Я сам приехал в Германию после провинциального университета и думал эту страну осчастливить: таскал свои пьесы в театр, писал статьи в русские газеты (критика немецкой педагогики), едко отзывался о некоторых аспектах местной жизни (тогда еще на форумах), собирался создавать инициативные группы по резкой смене жизни...

Эта дурь вышла только с интеграцией, в моем случае, пришедшей довольно быстро.

Когда мигрант говорит о том, что нас, бедных, не принимают, что немцы тотально мало спят и потому такие дураки, что у них нет никаких эмоций, что они едят что попало и надо срочно кормить их блюдами российской кухни, что «они» не знают географии – это одно. А когда русские же мигранты требуют от «местных» тотальной пунктуальности и почасового выполнения законов — это другое. Обе эти крайности, впрочем, как и простое подлизывание к начальству, отказ говорить по-русски даже среди русских, проявление одного и того же, следствие плохой интеграции.

От писателя я жду большего, чего-то нового, не из уличной болтовни. Но вместо осетра Нино Харатишкили кидает мне на стол парную зашоренность: Тина (мать главной героини) готовит лучше поваров со звездами Мишлена.

Кошка (главная героиня) чувствует тоньше этих западных зануд, отшивает двоих из них как раз за то, что они не сливаются эмоционально с ее грузинской душой.

Единственный стоящий немец – Бендер, русифицируется на “ура”, то есть выполняет мечту о тотальном переводе своих соотечественников на беляши.

На Орлова, Шапиро и Аду (так зовут дочку олигарха, которая влюбилась в Бендера и потом покончила с собой) Германия не оказывает никакого внутреннего влияния, они остаются соответственно русским, таинственным евреем, и влюбленной в Италию девочкой, которая повзрослела в Швейцарии.

Германии нет ни капли. Они ходят по Берлину так, словно это мой родной город Новозыбков с немецкими декорациями. И у меня складывается ощущение, что именно за навешивание дешевых декораций дают теперь в ФРГ литературные премии. Романы “Archipel”, “Sechs Koffer”, “Ohrfeige”, “Stella” – все как один о чем угодно, но не о родине Гете.

– Может, поговорим о сюжете?

– А там все очень просто. . Четверо военных изнасиловали во время чеченской бойни Нуру. До того, как они это сделали, подробно описана судьба каждого из них в отдельности, мамы-папы, истории знакомств, предвариловка, и все конечно же, просто были созданы для насилия. Один из них, тот, что стал олигархом, задушил девушку, чтобы избавить ее от страданий. Потом он методами, которые намного хуже единичного изнасилования и убийства, дико разбогател. Длительные отступления, - каким образом. Завел ребенка. Длительные отступления, как завел. Завел жену. Жена умерла. Длительные отступления. Упустил дочь. Дочь умерла. Очень длительные отступления.

Умерла, якобы, потому что раскрыла тайну, про изнасилование и убийство, совершенное отцом. На самом деле, она не открыла никакой тайны, потому что правды так никогда и не узнала. Синдром Катерины из “Грозы” в целом.

Короче, “Генерал”, так прозвали олигарха, решил мстить. Для этого нашел актрису, похожую на изнасилованную девушку-чеченку, снял видео в котором восставшая из рая приглашает всех участников драмы на Новый Год в горы Кавказа, и в горах затеял с ними играть в русскую рулетку. Чего они там наиграли - мы не знаем, финал открытый. Девушка-актриса “Кошка”, вдруг решила, что проживет часть своей жизни за Нуру и стала играть в ее воплощение. Очень долгие и страшно долгие отступления. Сюжет, собственно, не имеет значения, потому что отступления – самое главное.

– Но чем это покорило немцев?

– Для местной публики отношение к иностранным событиям всегда вопрос публичного интереса. Самые популярные, обсуждаемые передачи на телевидении именно о загранице. Именно поэтому герой Аббаса Хиддера (иракец) жутко удивлялся, что его постоянно спрашивают про Хуссейна, он-то телевидение не смотрел. Россия в этом плане, постоянный материал под лупой, а тут еще и война в Украине, то есть Москва решила подписаться под некоторыми из вышеизложенных клише.

У немцев устоялась картина наших скреп это истеричность, непредсказуемость, беспрерывная тоска и бедность. Вместе с тем часть жителей ФРГ представляет себе Россию как страну, в которой по-другому и быть не может. Кстати, я их понимаю, потому что десять ельцинских лет не в счет. Это очень мало, чтобы отмыться от 1200 лет переходного состояния между бессмысленно лежащим на печи Емелей и бессмысленно ухающим на попе через Альпы Суворовым.

Совсем недавно я переписывался с журналистом из «Шпигеля», у них есть историческое приложение, выходит раз шесть в год. Один из выпусков как раз затрагивал тему России 1990-99. Я был поражен, насколько дискурс его повествования совпадает со сном разума Соловьева.

Историк не литератор, к нему разумно предъявлять вполне конкретные претензии. И я ему написал, что выборы 1996 года не были подделаны (как он утверждал), привел массу аргументов в доказательство, а парировал он последними словами.... Бориса Березовского. Борис Березовский является для немца аргументом в объективном споре. Железобетонный. Вот такой уровень консенсуса по девяностым.

То есть клише пустили споры. Это совершенно не значит, что условные берлинцы какие-то тупые, и не понимают суть и не способны на рациональное познание. Ни в коей мере. Если бы они не были в состоянии познавать, то не добились бы таких потрясающих успехов.

Мы говорим не о науке или политологии, а о книгописательстве. В литературе правильно намазать масло на хлеб часто важнее, чем купить правильное масло. Возьмите того же Христа, его можно толковать как закоренелого либерала, а можно и как фаната восточных диктатур. Евангелие написано настолько слабо, что любое слово соседствует со своим антонимом – большая беда последних двух тысяч лет.

Россия в зеркале литературы – несостоявшаяся страна, в которой демократия – миф, диктатура – ужасна. Люди – истеричны и несколько кретиничны, что подается как “тайна русской души”. Работать с такой страной невозможно.

А то, что нет Германии в романе, так я себе легко могу представить, что немцу она не особо и нужна. У него ведь нет в крови клише, подпитывающих мигрантов. А про себя им читать не так интересно. На международную панораму не тянет. С тем же удовольствием бюргеры ходят в грузинский ресторан. Один раз в жизни, а потом возвращаются к своему ужасному картофельному салату.
Но это для среднего читателя.

А вот на что повелась комиссия с призами, я сказать бессилен.

Статьи по теме